(это настолько замечательно, что невозможно не поставить. Автор — известный каучер и психолог — Саша Ройтман — мой однофамилец и тезка :). Ссылки — внизу)
На днях я гулял по Москве. Остановился перед одной из высоток, и вдруг поймал себя на том, что просто потрясен ее красотой. Если раньше эти здания казались мне довольно банальной, эклектичной поделкой , чем-то между Cобором Парижской Богоматери и хрущевкой , то теперь я вдруг поймал себя на том, что с каким-то вполне ощутимым щелчком это здание заняло свое совершенно естественное место в моей истории, в моей эстетике и в моей любви.
История моих размышлений на эту тему довольно давняя и напоминает мне о себе практически на каждой группе, где одной из основных клиентских тем, с большим отрывом от остальных, является тема потери-возвращения Потери. Потеря – это кто-то из ушедших или умерших близких, потеря — это развод, потеря — это ностальгия по утраченной Родине… Это понятие достаточно широкого круга людей и событий, имевших очень большое представительство в нашем сердце.
Начинается этот разговор почти всегда с ненависти, ярости, ощущения предательства, с текста о том, что «мне это не важно» ( на фоне дрожащего подбородка, губ, текущих по лицу слез ). Иногда — с невыносимой скорби: зависит от того, на каком этапе Потери я встречаюсь с клиентом. Иногда они говорят: «я ненавижу свою маму» ( кстати, речь частенько идет и о вполне еще живых мамах, папах, сестрах и прочая )». Они говорят: «с ним невозможно разговаривать», они говорят «она ненавидит меня», они говорят «все детство она была мне кем угодно, но только не матерью» ( отцом, братом, бабушкой, мужем — нужное подчеркнуть ). Иногда они даже еще не готовы разговаривать на эту тему, и до этого разговора проходит еще целый год . Иногда речь идет о маме ушедшей ( умершей ) из семьи в 8-9 летнем возрасте. И они говорят: «я ненавижу ее, она меня предала».
Я слушаю это и часто вспоминаю советы умных коллег, которым пришлось столько раз говорить мне, пока я научился им верить: не верь клиенту! Он все равно тебя обманет!
И вот мы идем дальше… Дорога длинная, и заканчивается она всегда одинаково, до тривиальности однообразно — заканчивается катарсисом ( рано или поздно ), рыданиями, и очень часто на лице одновременно смех, слезы, радость и боль: реакция, очень похожая на истерику, реакция возвращения к себе так давно разорванного «Я», возвращение того куска меня, который представляла во мне моя еще не умершая мама, еще не ушедшая жена, мой не ушедший еще ребенок, моя не утраченная еще Родина, город, дом, в котором я родился и прожил первые 8 лет своей жизни, а на месте которого теперь чебуречная…
И вот, если тогда, в начале, речь шла о том, что «она не была мне матерью», «он плохо исполнял свои обязанности отца», «с ним был никакой секс», а Родина была ко мне несправедлива или жестока, то в конце разговора вдруг выясняется удивительная истина — истина, не укладывающаяся в голове, если бы не происходило это на моих глазах, банальная до пошлости, и одновременно не умещающаяся в элементарную логику: маме не нужно быть хорошей или плохой, по итогам это совершенно не важно. Достаточно того, что она просто представляет огромный кусок моей души, ей просто нужно вернуться домой, этим клеткам нужно вернуться в большой пазл, на место, этому сердцу нужно вернуться в мое тело. Без этого — я не живу, а просто кое-как выживаю трудные времена. Я не вполне есть. Меня в определенной мере нет. Папе не нужно быть хорошим или плохим. Ребенку не нужно быть хорошим или плохим. Ушедшей любви не нужно быть хорошей или плохой. Не нужно быть хорошей или плохой стране, которая ушла из моего сердца. Как и не нужно быть хорошим или плохим Богу, если Он есть.
Когда психотерапия заканчивается, люди всегда , как это ни странно, говорят, что они любят свою маму, что они любят того, кого они потеряли, что он вернулся, что он часть их жизни, и что они чувствуют себя целыми. Иногда клиенту приходится пройти этот круг несколько раз. Иногда этот перекос столь силен, что эти весы еще несколько раз качнутся, до той точки, когда мое нутро станет целым, и на нем даже шрамов не останется в месте моей любви. И больше не придется снова и снова думать хороший он или плохой.( Речь конечно идет только о тех случаях, когда в основе лежит любовь. Прочие случаи — совсем не про это.)
Так вот про высотку… Мой рассказ про Любовь был скорее предысторией к описанию моего инсайта с высоткой, а мысли и переживания мои, когда я стоял, задрав голову, были таковы: хорош иль плох Египет с его пирамидами и 5000 летним рабством? Хорош или плох Рим, с его завоеваниями и дорогами, прямыми, как стрела? Хороша или плоха Великобритания, с ее колониями и бесплатными музеями? Хорош иль плох Советский Союз, с его ГУЛАГОМ и этой высоткой? Хорош или плох БОГ, с его фашизмом, проказой и любовью? Я подумал, что просто Велик в своем представительстве в моем сердце. Я подумал, что СССР занимает огромное место в моей душе, и без этого куска моего сердца я слеп, ущербен, несчастлив. Я не мог видеть эту высотку. Я был на нее обделен.
Видимо для того, чтобы оторваться от маминой юбки, за которую я держусь, спрятав в нее лицо, полное рыданий и страха перед этим миром, нужно возненавидеть ее на какой-то миг… Для того, чтобы оттолкнуться от маминой ноги, сделать шаг назад, увидеть мир, найти в нем свое место, стать человеком, стать самому мамой или папой… Видимо, это часть большого круга взросления, часть пути в зрелость… Но очень хочется — по крайней мере, мне это очень важно — завершить этот круг раньше, чем я потеряюсь в конце дороги… Очень хочется увидеть маму… Целиком, всю… На которой юбка в моих слезах – это не больше, чем просто одежда.
***
О Марафоне Ройтмана:
http://roytmaninstitute.org/marafon