Рав Авраам-Ицхак а-коэн Кук
Эдер а-йакар
Когда падает дух, опускается человек. Вопрос жизни сводится лишь к низкому механическому вопросу, т.е., как найти дрова чтобы затопить маленькую печь, чтобы согреть с ее помощью глинобитный дом под названием «человек». И эти дрова обходятся дорого, ибо это «хлеб», и поэтому требуется много труда, чтобы приобрести их.
Но этот дом имеет также окна, и через них проникают внутрь лучи света, и они нарушают его опустошенный покой. И поэтому ему нужны средства, каким образом затемнить эти окна, и для этой цели были созданы все прекрасные науки, для убивания времени.
Когда подобный стиль поднимается из каждого указания современной жизни, мы не способны оценить, насколько дух народа способен быть опустившимся и униженным. И эта униженность поистине бесконечна.
Сначала тускнеет сияние величественной морали, и опускается, пока не теряет человеческий облик, и эта болезнь падения, когда она соединяется с Израилем, она унижает его силу во много тысяч раз более, чем она унижает силу любого другого народа и наречия.
Этот народ, который в самой основе своей царство священников и святой народ, и вся его общественная жизнь – это возвышенное устремление, мощное и простирающееся во времени, к возвышению духа величественного и возвышенного, когда образ жизни, в ее материальности и духовности, опускаются до последней степени унижения крайней грубой материалистичности, наполняется болью,прекращается его дыхание, сердце его начинает биться с перебоями, и органы тела его начинают содрогаться в предсмертной судороге.
«Израиль подобны птице» — он создан, чтобы летать, и он обязан лететь, сердце его и плоть его воспоют Б-гу жизни. Но как же он может взлететь, если ноги его утопли в трясине, и весь простор его жизни полон хаоса и тьмы в сравнении с властью духа и возвышенностью души.
Время, когда одолевает его отчаяние, и скажет Яаков, может быть, это удел мой, сейчас, ползти на животе, кушать прах, Израиль возвышает глаза свои к старейшинам поколения, возвышенным над народом, чтобы увидеть сияние души их, и возвышенность их стремлений. От них он узнает дух свой, ибо дух нации раскрывается в ее великих. Тогда он сможет постичь содержание собственной жизни, что хотя вопрос хлеба это вопрос важный, и нужно найти ему решение, но он будет твердо знать, что не в этом будет состоять вся сумма его общественной жизни; и дух новой жизни, жизни, естественной ему, жизни святости и тонкости духа, наполнят его, и пойдет по пути его, чтобы проложить себе дорогу, с помощью которой он достигнет всех своих стремлений, так, что даже вопрос хлеба станет легче решить, ибо желание Вс-вышнего в его руках преуспеет.
*
Любовь, раскрывающая утонченные души, и подготавливающая их к восприятию наиболее тонкой и возвышенной морали, это величественное чувство, являющееся, по сути своей частью святости, великолепия и сияния, к которому, действительно, стремится род человеческий, но до сих пор не смог постичь его во всей его чистоте, свежести и естестве – это величественная и святая песнь не может быть произнесена иначе как по совершенному наполнению и исполнению жизни, в ее материальной, моральной и разумной составляющих, во всех их деталях.
Лишь тогда сможет человек вознестись к той абсолютной свободе, когда его душевные наклонности раскроются во всей их силе и мощи, и простирая их крылья ко всей широте жизни во всех ее сторонах, они не встретят никакой преграды и преткновения.
Это удивительное видение раскрывается в обще человеческом религиозном чувстве, содержащемся в природе человеческой души, но лишь когда человеческое общество наполнится силой и мощью, сознанием и также знанием души, чтобы устранить с пути этого мощного чувства, которое, по сути своей, есть наиболее мощная действующая сила в жизни общества, и также безраздельно властвует в жизни частной, все препятствия, которые могут встретиться на его пути, и заставляющие его отклоняться на обочину дороги – лишь тогда раскроется величие его внутренней души – и это есть Б0жественная любовь, оживляющая его.
Эта мера, из романтического образа которой человек не сможет черпать чистую воду, но лишь тогда, когда излечится мир физический, моральный и интеллектуальный, от всех его болезней.